Политическая программа монархической партии "самодержавная россия". Что такое самодержавная монархия: определение Смотреть что такое "Самодержавие" в других словарях

К началу XX века Россия оставалась самодержавной монархией. Главой государства являлся император (царь), которому принадлежала высшая власть в империи. На протяжении веков прерогативы монарха в России базировались на обычном праве. Лишь в 1716 году при Петре I, упразднившем патриаршество и Боярскую Думу и сосредоточившем в своих руках безраздельно (абсолютно) всю полноту верховной власти, появилось формально-юридическое обоснование монарших прерогатив. В Воинском Уставе "артикуле" говорилось: "Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять". В 1720 году при составлении Духовного Регламента (плана реорганизации Церкви) в него была внесена лапидарная норма, гласившая: "Монарха власть есть самодержавная, которой повиноваться Сам Бог повелевает".
На протяжении XVIII века определение царской власти оставалось неизменным, и в 1797 году при императоре Павле I было сформулировано следующим образом: "Император Всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной Его власти не токмо за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает". Позже этот постулат стал первой статьей первого тома Свода законов Российской империи. Формулировка оставалась неизменной до 1906 года, когда появилась новая (последняя) редакция Основных законов. Вплоть до 1906 года полнота царской власти ни фактически, ни юридически никакими формальными нормами и общественными институтами не ущемлялась. Положение не изменилось и после создания Комитета министров (1802) и Государственного совета (1810). Первый был учрежден в виде административного совещательного органа высших должностных лиц, а второй - как верховное законосовещательное собрание Империи.
Само по себе употребление в законе понятий "самодержавный" и "неограниченный" при определении монарших прерогатив свидетельствовало о не тождественности их. Прагматические же критики власти всех мастей не видели здесь никакого различия. Между тем оно существовало и носило принципиальный характер. Выдающийся русский лексикограф В. И. Даль дал два объяснения слова "самодержавный". В первом случае как управление полновластное, неограниченное, независимое от государственных соборов или выборных от земства и чинов. Весь этот определительный ряд действительно тождествен понятию "неограниченный". Однако Даль дает и второе определение самодержавия - "самая власть эта". Именно здесь и заключена историческая онтология старого царского титула, употребляемого в России с XVI века.
Смысл его обусловливался сутью православного мировосприятия и базировался на убеждении, что монарх - Помазанник Божий, что он получил власть от Всевышнего, правит Его милостью, а "сердце царево в руце Божией". Мистика русского самодержавия неразрывно была связана с учением Православной Церкви о власти и с народными воззрениями на царя как "Божьего пристава".
В то же время понятие "неограниченный" являлось порождением Петровского времени, эпохи формирования абсолютистской монархии. Оно подчеркивало социальный миропорядок, где власть царя - над всеми и для всех. По сути дела различие между двумя определениями царской власти - различие между сакральным и земным.
Со времени Петра I и до начала XIX века принцип полноправной, суверенной верховной власти формально оставался неизменным, однако характер и суть верховного государственного управления при последнем царе - Николае II - имели мало общего с Петровской эпохой. Если самодержавие Петра I можно с достаточным основанием считать деспотическим (произвольным), то к началу XX века положение выглядело иначе. Система претерпела изменения. Как и раньше, царь сохранял "Богом данное право" на любые решения, но все сколько-нибудь значительные из них принимались лишь после обсуждения (порой многолетнего) кругом должностных лиц различного уровня. Наиболее важные непременно обсуждались в комиссиях Государственного совета, а затем - в общем собрании Совета.
В первой половине XIX века при Николае I произошла кодификация законодательства, и в 1830 году было издано единое Полное собрание законов Российской империи (45 томов), а в 1832 году появился кодекс действующего законодательства - Свод законов Российской империи (15 томов). Он включал правовые акты, регулировавшие личные права и обязанности подданных, определявшие сословно-социальную субординацию, структуру, организацию и компетенцию всех государственных и общественных органов управления. Эти нормы являлись обязательными, и новый закон вступал в силу лишь после отмены предыдущего. Законоположения могли издаваться в виде уставов, уложений, грамот, положений, наказов, манифестов, указов, мнений Государственною совета и докладов, но непременно одобренных царем. Никакой закон не мог иметь "своего совершения без утверждения самодержавной Власти".
Важнейшие общие положения государственного устройства были зафиксированы в первом томе законов Российской империи - Своде Основных Государственных законов, определявшем прерогативы верховной власти, структуру и компетенцию главных общеимперских институтов: Государственного совета, Сената, Комитета министров. Этот том Основных законов включал и династическое законодательство - собрание актов, составлявших так называемое Учреждение о Императорской фамилии. Российское династическое право было одним из самых строго регламентированных в мире.
Царская власть являлась, безусловно, наследственной, передавалась от отца к сыну. Наследник (цесаревич) становился императором сразу же после смерти своего предшественника. Это было, так сказать, земное установление. Но существовал еще ритуал церковного освящения царской власти. Необходимость его оговаривал закон: "По вступлении на престол совершается священное коронование и миропомазание по чину Православной Греко-Российской Церкви. Время для торжественного сего обряда назначается по Высочайшему благоусмотрению и возвещается предварительно во всенародное известие". Церемония всегда происходила в Успенском соборе Московского Кремля.
Закон детально расписывал и условия тронопреемства в случае отсутствия прямых наследников у венценосца или несовершеннолетия нового правителя (он не предусматривал лишь возможность отречения монарха от власти). Родственники монархов составляли особое сообщество - Императорскую фамилию, права и преимущества которого были подробно оговорены. Дети и внуки монархов мужского пола именовались Великими князьями и регулярно получали особое денежное содержание. Они обязаны были вступать лишь в равнородные браки с представительницами других владетельных домов и обязательно с согласия императора. Лица более дальних степеней родства именовались князьями императорской крови, и им полагалась лишь единовременная денежная выплата при совершеннолетии и браке. Представительницы женского пола, состоявшие в близком родстве с императором, именовались Великими княжнами (княгинями) и сохраняли великокняжеское титулование даже после выхода замуж за иностранных принцев и монархов.
Династия Романовых, находившаяся на престоле с 1613 года, имела тесные родственные связи со многими монархическими домами Европы. К началу XX века фамильные унии включали крупнейшие владетельные дома: Великобритании, Германии, Голландии, Греции, Дании, Италии, Испании, Норвегии, Румынии, Швеции. К этому времени царская династия насчитывала около пятидесяти персон. Наиболее близкие родственные узы связывали последнего монарха Николая II с Англией (Ганноверская династия), Данией (Шлезвиг-Гольштейн-Зонденбург-Глюксбургская) и Грецией (Шлезвиг-Гольштейн-Зонденбург-Глюксбургская). В начале XX века дедушка русского царя был королем Дании (Христиан IX), в Англии и Греции на престолах находились его дяди (Эдуард VII и Гeopг I), a императором Германской империи являлся кузен царицы Вильгельм II.
Любое законоположение становилось в России законом лишь после подписи монарха. Она могла быть поставлена на документе и после обсуждения ("экспертизы") в Государственном совете, Комитете министров, в особых совещаниях лиц, приглашенных "по усмотрению государя", и без оного. Со второй половины XIX века второе случалось крайне редко. В отличие от предков, перед последними царями - Николаем I, Александром II, Александром III и Николаем II - неизменно вставала задача соотносить новые меры с существовавшими правовыми нормами. Находясь как бы выше писаного закона, они были скованы и буквой существовавшего законодательного норматива, и управленческой традицией XIX века "соизмерять", "обсуждать" и "согласовывать".
При Николае I окончательно сложилась модель иерархической самодержавной имперской системы, начавшей оформляться при Петре I и достигшей своего расцвета во второй четверти XIX века. Используя терминологию Н. М. Карамзина, ее с полным правом можно назвать "либеральным абсолютизмом". Царь, оставаясь демиургом права, вынужден был действовать в системе зафиксированных нормативных координат. После издания Свода законов впервые в истории русской государственности появились законоположения, очертившие социальные "правила игры", которые лишь в редчайших случаях переступал сам верховный инспиратор права.
С середины XIX века за пределами частных интересов и вопросов (разрешение на брак родственникам, выдача наград и субсидий, изменение меры судебного или административного наказания, назначение на должность), в делах общегосударственных трудно найти примеры проявления монаршей воли, которые можно квалифицировать как личную прихоть правителя. Если при Петре I и его правнуке Павле I "разумения", нерасположения и неприятия монарха могли определять государственный курс, послужить причиной войны, обернуться благом или бедствием для многих, могли стать причиной опалы, лишения имущества, изгнания и даже казни, то в позднейшее время личные чувства и порывы царя все меньше и меньше играли роль непреложного политического импульса. Менялись общественные условия, смягчались нравы; изменялась и психология властителей. Еще во второй половине XVIII века в России начали оформляться правовые нормы общественного устройства. В 1766 году при Екатерине II появилось положение, остававшееся в законодательстве до 1917 года: "Империя Российская управляется на твердых основаниях положительных законов, учреждений и уставов, от Самодержавной власти исходящих".
Именно тогда в государственной политической практике стал утверждаться принцип преемственности писаных юридических норм. В своем наказе членам Уложенной комиссии императрица писала: "Комиссия не должна приступать к выполнению своих заданий до того, как она будет полностью осведомлена о нынешнем положении в стране, потому что любое изменение не должно ни в коем случае стать самодовлеющим, а должно служить для исправления недостатков, когда такие недостатки есть, однако все доброе и полезное надо оставлять и не менять, потому что оно должно всегда оставаться в силе". К концу XIX века венценосные потомки Петра I были в своих действиях ограничены не только сложившейся управленческой традицией, фактором общественного мнения, но и вполне определенными законоположениями, касавшимися как области династических прерогатив, так и сферы гражданского права вообще. Монархом могло быть лишь лицо православного вероисповедания, принадлежавшее к династии Романовых, состоявшее в равнородном браке. При этом неограниченный правитель обязан был в момент вступления на престол объявить наследника в соответствии с законом 1797 года.
Ограничен был самодержец и самой управленческой технологией, порядком издания законов, своими собственными распоряжениями, для отмены которых требовался особый законодательный акт. Он не мог лишить жизни, чести, имущества, сословных прав, не имел права вводить налоги, был лишен возможности кого-то "озолотить", "облагодетельствовать", что называется, не сходя с трона. Для этого требовалось издание письменного распоряжения, оформленного надлежащим образом. Иными словами, устное распоряжение монарха уже не являлось законом.
Наряду с общиной и сословной структурой, самодержавный авторитаризм явился продуктом сложного исторического процесса становления, выживания и укрепления государства. Будучи титулована при Петре I "империей", Россия являлась таковой, по сути, и до царя-модернизатора, и после него. Имперская судьба России во многом принципиально отличалась от многих прочих империй. Россия не являлась в общепринятом смысле "колониальной державой". Ее территориальная экспансия не мотивировалась финансово-экономическими устремлениями, поиском рынков сырья и сбыта, у нее не существовало деления на "метрополию" и "колонии", а экономические показатели развития окраинных районов ("колоний") были часто куда выше, чем у региональных зон, которые можно отнести к историческому центру.
Стратегические интересы и территориальная безопасность - главные факторы складывания Российской империи. Именно натиск извне многое определил в социальном и политическом устройстве России. В XVI веке русское государство воевало 43 года, в XVII - 48, а в XVIII - 56 лет. Даже в "мирном" ХIХ веке Российская империя провела в войнах более 30 лет. Исследовав исторические факты, известный английский историк А. Тойнби (1889-1975) констатировал: "Верно, что и русские армии воевали на западных землях, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада - агрессорами значительно чаще, чем наоборот". Однако вне зависимости от причин, путей и средств формирования сам факт возникновения огромного территориального комплекса неизбежно порождал проблемы, вызываемые самой природой имперского существования.
Любая империя - это всегда сложное соотношение взаимодействия и противодействия центробежных и центростремительных сил. Чем сильней государство ("империя"), тем меньше сказывается на его политике воздействие центробежного фактора. В России носителем, выразителем и реализатором центростремительного начала неизменно выступала монолитная ("единодержавная", "самодержавная") монархическая власть. Поэтому как только возникала тема о ее политических прерогативах, неизбежно вставал вопрос и о стабильности всей государственной имперской конструкции. Природа российского имперства препятствовала развитию полицентризма и региональной автономизации. Монархическая Россия оставалась заложником своей истории.
Другая онтологическая причина упорного неприятия власть предержащими идеи о конституционном правлении, основанном на расписании политических функций и их разделении между различными субъектами государственного права, коренилась в сакральном смысле царской власти. Царь в России никогда не являлся "первым среди прочих". Он венчался на царство, вступал как бы в мистический брак со страной, а царские порфиры отражали "свет небес". Для начала XX века подобные представления являлись несомненной архаикой. Тем не менее они отражали не только мировоззрение самих монархов, но и подавляющего большинства их подданных. Религиозное (православное) миросозерцание наделяло царя особым ореолом, которого не имел никто из прочих смертных. Именно здесь коренилась причина тех сложных коллизий, которые сопутствовали попыткам реформировать верховную власть в либерально-правовом духе. На пути подобных устремлений всякий раз вставала непреодолимая преграда: не подлежавший реформированию религиозный авторитет.
Между тем проблему противодействия либеральной конституционно-правовой реконструкции России сводят нередко лишь к локальным вопросам о "недальновидности" и "политической близорукости" венценосцев, о корыстных интересах отдельных лиц и социальных групп, оставляя совершенно в стороне национально-православную ментальность. Подобный подход является историческим упрощением.
К началу XX века Россия была еще далека от универсального правового государства (в понимании политологии и социологии XX века), но тенденция гуманизации, правового обеспечения социального жизнеустройства и государственного управления на протяжении всего XIX века (при всех сложностях и прерывностях) проступала вполне определенно.

Возражение против отождествления нами понятий: самодержавный и единодержавный. Обвинение нас в отождествлении истинной самодержавной царской власти с абсолютистской

Среди возражений критики, как мы видели, есть заявление, что в «Русской Идеологии» не указывается разница в понятиях самодержавный и единодержавный. Действительно, говоря о царской власти, мы этой разницы не делаем, так как данные понятия, будучи различными в словах, являются тождественными по смыслу. Какая же будет разница по существу, если мы скажем: только один царь держит в своих руках верховную власть, или скажем: только сам царь держит в своих руках верховную власть и никто другой. У Геродота в его истории говорится о диспуте, который имел своей целью выяснить, какая политическая форма правления лучше. Здесь неоднократно понятия единодержавие и самодержавие отождествляются.

Это тождество явствует и из теории Иоанна Грозного о царской власти, которая была выражена им в его посланиях к князю Андрею Курбскому, к английской королеве Елизавете и в словах, сказанных им польскому королю через его послов. Здесь самодержавие царя мыслится как единодержавие, ни от кого из его подданных не зависящее и ими не ограниченное. Впрочем, монархическое начало известно у нас в России еще со времен Иоанна III как самодержавие, понимаемое в смысле единодержавия, или неограниченной, не зависимой ни от кого из подданных царской власти.

В таком смысле термин «самодержавие» употребляется в актах императрицы Екатерины II. По свидетельству Сперанского, и в Своде законов «с понятием самодержавия отождествляется понятие о неограниченной единодержавной власти монарха».

Так, в сущности, смотрели потом на самодержавную власть в России наши славянофилы и ученые юристы, которые выяснили понятие русского самодержавия.

Один из вождей славянофилов?.?. ?атков, имея в виду монархическое начало в России, что то же - самодержавие, говорит о нем как о единодержавии... «Монархическое начало, - писал он, - росло одновременно с русским народом. В истреблении многословия состоял весь труд и вся борьба Русской истории. Тяжкий процесс совершился, все покорилось одному верховному началу, и в русском народе не должно было оставаться никакой власти, от монарха не зависящей. В его единовластии русский народ видит завет всей своей жизни, в нем полагает все свои чаяния».

В сочинении другого вождя славянофилов И. С. Аксакова мы находим вопрос: «что такое самодержавие, неограниченность?» Из этого вопроса видно, что он отождествляет понятия самодержавия и единодержавия, ибо последнее и было неограниченною властью русского царя.

По свидетельству профессора государственного права А. Градовского, «выражение «самодержавный» означает, что Русский Император не разделяет своих верховных прав ни с каким установлением или сословием в государстве, т.е. что каждый акт его воли получает обязательную силу независимо от согласия другого установления».

«Самодержавие, - говорит в своих лекциях по русскому государственному праву Н. И. Лазоревский, - есть такая форма правления, когда вся полнота государственной власти сосредоточена в руках одного человека - царя, короля, императора... Всякая другая власть возможна, лишь поскольку государь ее терпит, ее признает... Все власти получают свои полномочия от государя, он же сам ни от кого не зависит, ни от кого своих полномочий не получает, но непосредственно сам ими обладает».

Имея ввиду процесс образования в России самодержавной власти, тот же автор пишет, что «существо этого процесса сводилось к уничтожению всех тех политических сил и организаций, которые могли бы противополагаться царской власти и в чем-либо ее ограничивать. Разложение вечевого устройства, уничтожение удельных княжений, разгром северных народоправств Новгорода и Пскова, все это привело... к уничтожению местных общественно-политических центров и к образованию в России единой царской власти».

Если бы разложение всех других общественных сил было достигнуто с образованием московского единодержавия, то с этого времени (т.е. с Иоанна III) можно было говорить и о самодержавии на Руси, т. е. об образовании неограниченной царской власти».

Весьма интересно в данном случае рассуждение?.?. ?оркунова по поводу истолкования Сперанским в «Руководстве» выражений «самодержавный» и «неограниченный», которые приводятся в ст. 1-ой Основных Законов, где сказано: «Император Российский есть монарх самодержавный и неограниченный. - Повиноваться верховной Его власти не за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает».

«Двумя словами, - пишет Сперанский, - весьма многозначительными, выражается в наших законах полнота верховной власти: самодержавием и неограниченностью. Слово самодержавие... когда оно прилагается к особе государя, то оно означает соединение всех стихий державного права во всей полноте их без всякого участия и разделения. Слово неограниченность власти означает то, что никакая другая власть на земле, власть правильная и законная, ни вне, ни внутри империи, не может положить пределов верховной власти Российского самодержца».

«Итак, - говорит по поводу этих слов Коркунов, - если судить по форме изложения, Сперанский различает самодержавие и неограниченность. Но по содержанию он определяет их так, что понятия эти совпадают. В самом деле, «соединение всех стихий державного права, очевидно, ничего другого означать не может, как то, что не существует никакой другой власти, которая бы ограничивала власть монарха».

Затем, ссылаясь на вышеприведенное нами истолкование проф. Градовским выражения «самодержавный», Коркунов тут же указывает изъяснение Градовским и выражения «неограниченный».

«Название "неограниченный", - говорит он, по его (Градовского) мнению, показывает, что воля императора не стеснена известными юридическими нормами, поставленными выше его власти. Однако, замечает Коркунов, и в таком определении самодержавие и неограниченность сливаются воедино. Существование "юридических норм, поставленных выше воли монарха", возможно, конечно, только под условием "разделения верховных прав между, ними и другими установлениями"».

По мнению Коркунова, «понятия самодержавный и неограниченный на языке Свода - синонимы. Определяя власть монарха как самодержавную и неограниченную, Свод Законов не обозначает этими словами различных ее свойств, а для большей ясности одно и тоже свойство определяет двумя однозначащими словами».

Наконец, для доказательства тождества данных понятий он ссылается на истолкование самодержавия Иоанном Грозным «именно в смысле безраздельного сосредоточения всей полноты государственной власти в руках монарха». В данном случае имеются ввиду слова из царского послания князю Курбскому: «Како же и самодержец наречется, когда не сам строит». По словам Коркунова, «в таком смысле употребляется самодержавие и в манифесте Анны Иоанновны 28 февраля 1730 года, и в Екатерининском Наказе, ст. 9: «Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как соединенная в его особе власть, не может действовать сродно с пространством столь великого государства», и в манифесте Императора Александра III 29 апреля 1881 года: «Глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления с верою в истину Самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений». В таком смысле это слово употребляется ныне в обыденной речи».

«Итак, - говорит Коркунов, - следует признать, что понятие самодержавия объемлет собою понятие неограниченности, в смысле сосредоточения в руках монарха всей полноты государственной власти».

Характерно отметить, что вся борьба русской безбожной интеллигенции против самодержавия сопровождалась неизменным требованием ограничения царской власти властью народа. Следовательно, и враги нашего бывшего государственного строя мыслили понятия самодержавия и единодержавия тождественными.

Отсюда понятно, почему одна из проповедей московского митрополита Филарета о царской власти имеет заглавие: «Единодержавие Царя».

Чтобы доказать ошибочность отождествления нами понятий единодержавный и самодержавный, автор критики говорит: «Единодержавие означает сосредоточение власти в руках одного человека. Но с это еще ничего не говорит о характере и происхождении этой власти. Например, в современных тоталитарных державах мы видим единодержавие. Однако верховная власть принадлежит не диктатору или вождю, а вождю эта власть только вручена. Между тем самодержец или автократ имеет суверенную власть, ни от кого на земле, и в частности от воли народной, не зависимую.

Таким образом, не всякий единодержец - самодержавен, но всякий самодержец - единодержавен».

По поводу этих слов мы должны сказать, что сосредоточение власти в руках одного человека по управлению всем государством есть не только единодержавие, но и самодержавие, если эта единая личность на самом деле, а не фиктивно, обладает такой властью. Если власть вверена вождю в начале его появления от партии, которая его выдвинула, то это не значит, чтобы после того власть вождя фактически имела характер зависимости от этой партии и даже от целого народа, во главе которого он стоит. Наличие наряду с вождем народного собрания еще не означает, что вождь находится от него в зависимости и даже в том случае, если оно санкционирует те или иные государственные предприятия вождя. Эта санкция может быть только моральной для него поддержкой и иметь лишь теоретический смысл. Фактическая же действительность показывает, что вся сила государственной власти сосредоточена не в народном собрании, а в личности вождя. Не он в своих решениях зависит от народа, а народ зависит от него. Воля вождя для народа есть последнее решение, есть священна и, таким образом, является властью верховной, самодержавной.

Да и странно было бы положение вождя, который в своей деятельности ставил бы себя в зависимость от воли народа, хотя бы в лице партии им возглавляемой. Его положение было бы тогда хуже, чем положение конституционного монарха, ибо он не имел бы даже права носить титул вождя. Каким образом он мог бы называться вождем, если бы не он вел народ, а народ вел его?

Таким образом, власть вождя тоталитарного государства не по своему происхождению и не с теоретической, а с фактической точки зрения есть не только единодержавная, но и самодержавная. Поэтому отождествление понятий единодержавный и самодержавный можно применить в отношении и к этой власти. Конечно, говоря о том, что власть вождя тоталитарного государства может быть названа самодержавной, мы не разумеем под ней истинную самодержавную власть. Такою может быть только царская власть, ограничиваемая законами православной веры в истинного Бога.

Что касается слов автора критики, что самодержец имеет суверенную власть и что не всякий единодержец - самодержавен, но всякий самодержец единодержавен, то возникает новое недоразумение. Отвергая тождество понятий единодержавия и самодержавия в применении к вождю тоталитарного государства, автор критики признает возможным это отождествление допустить в применении к власти самодержавного монарха. Но это последнее отождествление мы и делаем в своей книге «Русская Идеология» в применении к царской самодержавной власти.

Выходит, что данный упрек не имеет под собою основания.

То же самое мы должны сказать и относительно его рассуждения о существовании двух видов самодержавия: автократа и помазанника, или самодержца и самодержца-помазанника.

В критическом отзыве говорится правильно, что и самодержец, и самодержец-помазанник - оба суверенны, так как не имеют над собою иной власти. Но они различаются своим воззрением по отношению к своей власти и ее источнику. Первый видит ее «источник в самом себе, в своей воле и личности, и его воля ничем не ограничена. Помазанник считает, что власть ему дана от Бога, что он ответствен перед Ним, что его воля ограничена волею Божией». Такое воззрение на свою власть обязывает помазанника-самодержца установить особый вид самодержавной власти, «который отличается от другого также и в направлении проявления власти... например, в принципиальной необходимости установить отношение к Церкви». Таким образом, в этих случаях говорится об отличиях абсолютистской самодержавной, ничем не ограниченной власти, ограниченной божественными законами, что и выражается в ее отношении к православной Церкви.

Все это сказано здесь с целью показать, что мы этого отличия царя-абсолютиста от царя-помазанника будто не делаем, напротив, того и другого отождествляем. Но, обвиняя нас в этом «отождествлении», автор критики, таким образом, винит нас в стремлении абсолютизировать эту царскую власть.

«Как мы указали, - пишет он, - о богоустановленности можно говорить только в отношении царя-помазанника, а не просто царя-единодержца или самодержца. Архиепископ Серафим, по-видимому, этого не замечает и отождествляет понятие царя и царя-помазанника. Например, он говорит: «...учреждение царя предвозвещалось за много лет Аврааму, из чего видно, как высоко мыслится в очах Божиих достоинство царя-помазанника».

Посмотрим, насколько состоятелен этот упрек на основании текста нашей книги.

Как раз перед нашими словами, здесь приведенными, мы указываем на слова Свящ. Писания: «Вознесох избранного от людей Моих; елеем святым Моим помазах его» (Пс. 88.20, 21), а затем мы говорим: «Замечательно, что Господь за много веков до поставления Им царя-помазанника Божиего обещал Аврааму, несомненно, как величайшую для него награду, происхождение от него царей, говоря: «И возращу тя зело, и положу тя в народы, и царие из тебе изыдут» (Быт. 17, 6). После этого уже следуют наши слова, которые отмечены автором критики, где нам вторично сказано, что учреждение царя предвозвещалось за много лет Аврааму, только здесь к слову «царя» мы не приложили слова «помазанника», так как сделали это в первом случае. Но из контекста нашей речи ясно, что в этом месте своей книги мы говорим исключительно о царе-помазаннике. Этого мало. Тут же, после вторичного указания нами касательно предвозвещения Богом Аврааму о происхождении от него царей, мы пишем: «Чрез таинство св. миропомазания царь делается священною особою». Таким образом, мы отличаем не только царя-абсолютиста, но и приготовленного к восприятию таинства миропомазания - от царя-помазанника. Несомненно, автор критики прочитал всю нашу книгу. Очевидно, он не обратил внимания на ее слова, где так положительно и так ясно говорится об отличии власти царя-абсолютиста от власти царя-помазанника. Вот эти слова: «Церковь... ради своего собственного блага и ради возрождения своей родины должна стремиться к восстановлению в ней только одного государственного строя - самодержавной власти царя-помазанника Божиего. Будем и мы вместе с нашей Церковью стремиться к получению от Бога этой величайшей Его милости. Но будем всемерно содействовать тому, чтобы вся самодержавная царская власть была не абсолютистской и деспотической, а истинно монархической. Таковою она и явится, если будет ограничена Церковью в смысле такого к ней отношения, при котором царская власть будет руководствоваться законами Божественного Писания и св. каноническими правилами. Иначе говоря, истинная самодержавная царская власть та, которая относится к Церкви на основе симфонии властей».

Отсюда понятно, как мы далеки от отождествления истинной самодержавной царской власти с абсолютистской, если призываем русских православных людей всеми мерами стремиться к тому, чтобы в будущей России была первая власть и не была допущена вторая.

Об этом призыве говорится ясно в шестой и седьмой главах нашей книги - симфонии властей. Здесь приветствуются нами те византийские императоры и те великие русские князья и цари, которые, действуя согласно основам симфонии, ограничивали свою державную власть православною верою и правилами Церкви и открыто защищали св. Православие. И напротив, здесь не одобряются действия византийских императоров-иконоборцев, а также деятельность наших царей - Алексея Михайловича, и в особенности Императора Петра Первого и Императрицы Екатерины Второй, которые нарушали и даже разрушали основы симфонии властей и выявляли не истинную самодержавную царскую власть, а абсолютистскою.

Вот что нами было сказано касательно Императора Петра: «Такое уничтожение Петром симфонии властей, при его искаженной самодержавной, вернее, абсолютистской и деспотической царской власти, так потрясло исконные начала бытия русского народа, что последний, несмотря на свое покровительство Церкви со стороны русских царей XIX в., уже не может оправиться и стать на свой, заповеданный ему Богом путь осуществления религиозно-нравственного идеала - путь Св. Руси. Поэтому здесь, в уничтожении Петром симфонии властей, и была заложена причина гибели России».

Имея в виду эту абсолютистскую власть Петра, мы в заключение своей книги говорим: «В целях предотвращения появления в будущей России подобного царя при учреждении царской самодержавной власти Церковь может установить правило, при котором царь свободною волею усугубил бы ограничение своего самодержавия Божественными законами, о верности которого он торжественно свидетельствовал при своем короновании чрез исповедание православного учения».

Оригинал взят у witeman в Самодержавие vs монархия.

Предисловие.
Говоря о русской империи и империи вообще, нельзя обойти стороной принципиальный вопрос о самодержавии, абсолютно темный для большинства, ложно ассоциирующего самодержавие с абсолютной монархией.

5 лет назад на Русском обозревателе была опубликована статья Е.С.Холмогорова "Ctrl+Alt+Del, или Даешь самодержавие!" . Интересна не только сама статья, но и развернувшееся обсуждение. Я давно уже использую сайт Русобра только как источник архивных материалов, но что-то смотрю в этом году он совсем захирел. Как бы не лишиться его совсем.:(Потому считаю целесообразным кое-что вынести.
В целях облегчения восприятия постараюсь выделить основные, на мой взгляд, тезисы статьи и дискуссии. Итак, тезисы и их расшифровка у Холмогорова:

Самодержавие не тождественно монархии, не сводится к ней. Понятие самодержавия и шире, и основательней понятия монархии.

Историческая русская монархия является формой осуществления самодержавной верховной власти, а не наоборот.

Самодержавие, самодержавная власть связаны с монархией отношением принадлежности, а не тождества.

Принцип самодержавия — это принцип русской национальной суверенной власти, который может быть осуществлен в многообразии политических форм — демократической, аристократической, монархической или «смешанной». Лишь бы эти формы были наполнены чистым смыслом русской власти. В отсутствие монархии принцип самодержавия не теряет своего смысла. Посмотрим же, в чем состоит этот смысл.

1. Самодержавие как безусловный суверенитет.
"«Какоже и самодержец наречется, аще не сам стоит», — отвечал Грозный Курбскому. А польскому королю Сигизмунду Августу он же писал: «Наших великих государей всякое царское самодержавиество не как ваше убогое королевство; ибо великим государям не указывает никто, а тебе твои панове как хотят, так и указывают». Мотив самостояния власти, несвязанности чьей-либо волей и чьим-либо поручением для русской политической идеологии времен Грозного царя оказывается центральным.

«Вольное царское самодержавство николе непременно, а на государстве никем не посажены и не обдержимы, но от всемогущия Божия десницы на своих государствах самодержствуют и никто же ин им чем не может указа учинити и вольны добрых жаловати и лихих казнити», — отвечали в эпоху Ливонской войны русские бояре на подметную грамоту польского короля Сигизмунда Августа, пытавшегося соблазнить русских государевых людей польскими шляхетскими вольностями.

В формулировке Бодена, тот, «кто получает приказы от императора или папы — не суверенен». То есть самодержавие понималось и исторически мыслилось как русское наименование суверенной власти, не имеющей оснований в какой-либо другой власти, но только в самой себе. Другими словами, это генетическая формула государственности и происхождения её полномочий.

усское самодержавие с самого начала мыслило себя как специфический политический организм. Его история начинается с отказа от признания какого-либо внешнего «поручения» русской власти со стороны внешних сил (Византии, Орды или каких-то еще), или же со стороны сил внутренних, аристократии и боярства, народа или даже Церкви. Самодержавная власть рассматривалась русскими как богопоставленная и саморожденная. Не случайно генетическим мифом начального русского самодержавия стал миф о брате Августа Кесаря Прусе, потомки которого Рюриковичи издревле правили на Руси.

Вопреки широко распространенному представлению, этот генетический миф не столько подчеркивал «преемственность» русской власти от Рима и Византии, сколько её отрицал, устанавливая русскую власть в качестве самостоятельного государственного начала, находящегося с государственностью римской не в детских или внучатых, а в братских отношениях.

Когда знаменитому учению о «Третьем Риме» приписывается идея «византийского наследства» и тем более концепция «перехода царства» от Первого Рима через Второй к Третьему, это выдает недостаточное знакомство с первоисточниками. Никакой идеи «наследственности» у инока Филофея нет, есть идея «собирания» всех христианских царств, разрушенных по тем или иным причинам, в единое царство.

Самодержавие мыслится в русской политической концепции, таким образом, как идея полностью самостоятельного, «автохтонного» зарождения русской государственности, которая не связана ни с какой внешней мировой системой, не может принимать от нее никаких указаний и не имеет перед ней никаких обязательств. То же касается и внутренней политической системы, — она не связана некими внешними по отношению к ней принципами, например, принципами аристократического права. Она не порождается и не ограничивается чьими-то «правами», но проявляется как закон, суд и милость по заповедям Божиим. Тем самым русская самодержавная государственность полагается не конституцией, то есть, опять же, системой внешних по отношению к государству, формирующих её правил и ограничений, а фактом, самой наличностью своего существования, «держанием».
Самодержавие как способ существования русской государственности означает прежде всего самоучрежденность русского государства.

2. Самодержавие как способ политического существования

Однако если бы русская концепция самодержавия ограничивалась бы понятием суверенитета, она не была бы настолько своеобразной, настолько магнетической, как в действительности. В ней не было бы некоего таинственного, мистериального начала, которое ощущает каждый, кто соприкасается с идеей самодержавия.
Власть дается от Бога многим, а в каком-то смысле и всем народам.

Мистичность, уникальное своеобразие идеи в другом, в понимании самодержавия как исторического способа существования русского государства и русской нации в их нерасторжимом целом.

«Русский царь ни от кого не получает и не получил своей власти; русские цари и князья объединили разрозненные племена и организовали то русское государство, под сенью которого сложился русский народ, и прежде чем русский народ почувствовал себя политическим телом, во главе его уже стояли русские цари, сильные созданным ими государством и организованными ими общественными силами. Русские цари возникли с русским царством, воспитавшим русский народ к сознанию своего единства. Власть русского царя — власть самодержавная, то есть власть самородная, не полученная извне, не дарованная другой властью. Основанием этой власти служит не какой-нибудь юридический акт, не какое-нибудь законоположение, а все историческое прошедшее русского народа».
Самодержавие начинается там, где кончается идея государственности и идея «власти вообще» и начинается тот своеобразный исторический способ осуществления государственного и властного начала, который характерен для русской истории. Самодержавие начинается там, где кончаются «князья вообще», и им приходят на смену Александр Невский, Иван Калита, Дмитрий Донской, Иван III и Иван Грозный, Михаил Романов и Петр Великий, Павел I и Александр III. Самодержавие — это исторически состоявшаяся и состоятельная государственность России.

Принцип самодержавия, таким образом, основан не только на принципе независимости от какой-то иной власти, но и на идее произошедшего в ходе длительной исторической работы русского государства и русского народа соединения огромных сил и полномочий в одном источнике, в одном государственном принципе. Самодержавие в России — больше, чем независимость и больше, чем монархия, это сама русская государственность в её историческом осуществлении, в полноте ее традиции и многообразном влиянии на всю народную жизнь.

3. Монархизм является только частной формой осуществления русского самодержавия. Формой первой исторически и наиболее зрелой, полной в её фактическом осуществлении.
(Тут концепция Холмогорова пересекается но не совпадает с формулой, прописанной в Основах социальной концепции РПЦ , гласящей, что по вере нашей даётся "Судейство" (власть авторитета, легализованная Богом, держащаяся на авторитете), по маловерию - монархия (власть авторитета, легализованная Богом, держащаяся на авторитете и принуждении), по безверию - демократия (власть без авторитета, держащаяся на принуждении, легализованном формальными процедурами).

4. Сравнение с византийской монархией:
"Русская идея самодержавия в этом смысле была вполне оригинальной, в этом отношении значительно превосходящей византийскую концепцию власти василевса как автократора. Уже то, что русский язык выбрал термин «самодержавие» вместо напрашивающегося «самовластие», много говорит о разнице двух концепций.

Понятие автократии несло на себе груз римских, еще республиканских идей. Оно предполагало самостоятельность и даже самовольство лишь в осуществлении власти, но не в её происхождении. Власть автократора ближе не к монархии, а к диктатуре, то есть является властью, порученной ему «сенатом и народом». А более содержательной является другая ипостась византийской власти, власть «Василевса Ромеев», то есть политического главы всего «христианского народа», в котором Церковь была отождествлена с ромейским гражданством как с политическим телом. Как верно заметил в своем исследовании монархической государственности Л.А.Тихомиров, вместо развития государственного политического и социального организма ромеи пошли по пути административной функционализации Церкви."

5. Сравнение с диктатурой:
"Национальное самодержавие не может и не должно быть подменяемо диктатурой, то есть внеисторической властью одного лица, упрощающей разнородность нации до демократической однородности. Диктатуру и демократию не случайно еще Платон считал ближайшими родственниками, поскольку в основе диктатуры — никак не видоизмененная власть количественной суммы избирателей, но только доведенных до единственного числа одного полномочного избирателя. Это демократическая, простроенная снизу власть, в которой лишь один волеизъявитель обладает правом голоса.

Напротив, национальное самодержавие должно отказываться и от демократического, и от диктаторского самоупрощения." (простим ему тут злоупотребление своим любимым термином "национальная", который в данном случае вообще возможно опустить:)).

А что же такое европейская монархия?
Раннефеодальная монархия - В условиях военной демократии князь (король), опираясь на дружину, из выборного военачальника превращается в главу государства и начинает передавать верховную власть по наследству. Он начинает назначать должностных лиц (графов, «мужей») в качестве своих наместников в округах (в городских центрах союзов племён), позднее наместники монарха заменяют собой и выборных должностных лиц более низких уровней (сотников).

С ростом территории государства, ростом бюрократического аппарата, разветвлением правящей династии происходит политическая децентрализация, на утверждение той или иной кандидатуры на монаршем престоле начинают влиять крупные феодалы. Верховная власть становится номинальной.

На следующем этапе, при полном развитии слоя мелких феодалов на местах и городского сословия, глава государства в союзе с ними получает возможность ущемить права крупных феодалов, территориально увеличить свой домен и начать процесс централизации государства, вновь сделать свою власть реальной и наследственной.

Вотчинная монархия — монархия, при которой верховная власть вновь становится реальной и порядок её передачи перестаёт зависеть от воли крупных феодалов, в борьбе с которыми монарх вступает в союз с рыцарством и третьим сословием и начинает процесс государственной централизации.
Сословно-представительная монархия — монархия, при которой власть монарха ограничена не только представителями его вассалов, как при вотчинной монархии, но и представителями третьего сословия. Впоследствии, с переходом к наёмной армии и ликвидацией уделов, преобразуется в абсолютную монархию.
Абсолютная монархия — монархия, при которой продолжают существовать сословные привилегии, однако, не существует феодальных владений, вассально-ленной системы и в некоторых случаях (Англия, Франция) отсутствует крепостное право.

Попробуйте найти в самодержавии хоть что-нибудь из вышеперечисленного.
Тов. Шпенглер написал режущую наш слух фразу, но простим ему, как немцу: "Примитивный московский царизм - это единственная форма, которая впору русскости еще и сегодня, однако в Петербурге он был фальсифицирован в династическую форму Западной Европы ."

Беда в том, что попытки теоретического осмысления и обснования русского самодержавия, начатые Иваном Грозным, не получили дальнейшего продолжения при Романовых. И русская монархия, оставаясь самодержавием по сути, пыталась выглядеть как монархия европейская, не являвшаяся самодержавием никогда. В результате, всякое "теоретическое обоснование" самодержавия в рамках европейской традиции выглядело фальшивым, а само самодержавие - чужеродным варварством для всякого европейца.
Сакральность власти, в какой-то степени, была и у французского короля, но эта сакральность не была абсолютной, она исходила даже не от Бога, а от папы, от признания другими европейскими монархами. Включение России в европейскую политику требовало признания русского самодержца другими европейскими монархами, следовательно, уже объективно ограничивало самодержавность.

Абсолютная монархия сословна, и фактически власть абсолютного монарха делегируется ему высшим дворянством. Таким образом, европейская абсолютная монархия может считаться предельной формой сословной демократии . В то время как самодержавие не имеет своим источником ни одну из возможных демократических процедур. И европеец вообще не может себе этого представить. Сакральность тут ни при чем.

Для европейцев вовсе не всякая монархия ассоциировалась с тиранией. Гегель даже идеализировал абсолютную германскую монархию. Но самодержавие действительно для них всегда было тождественно тирании. И не только самодержавная монархия, но любой русский способ правления, в котором самодержавие неизбежно проявляется.

Самодержавие - это не высшая степень абсолютизма и единовластия. Можно быть самодержавным никого не казня и советуясь со всеми. Но Самодержавность предполагает и собственные институты, о которых мы имеем достаточно смутное представление, и свой механизм функционирования, который нам вообще практически неизвестен.

Могу лишь предполагать, что устойчивое Самодержавие нуждается в постоянном утверждении и подтверждении своей "настоящести". Именно этот фактор сгубил Годунова, Лжедмитрия, Шуйского и прочих претендентов на роль Самодержца. И в этом смысле настоящее Самодержавие закончилось на Иване Грозном. Романовы держались уже на потребности в самодержавии, но испытывали явный дефицит уверенности в своей "настоящести" . После Петра I у нас вообще не было настоящего Самодержавия и самодержцев, которые могли бы сказать, подобно Ивану Грозному, обращаясь к дворянам, что "моя власть не от вас, холопы". После Петра у нас уже "Самодержавие, ограниченное цареубийством", что на самом деле является лишь формой с весьма ограниченным содержанием.
Мы сейчас, к примеру, в принципе не можем понять, как это в 15 веке князья Шуйские 2 раза брали Москву и свергали Василия II Тёмного, заточали его в темницу, ослепляли, и оба раза вынуждены были уходить, а Василий возвращался на царство. Разве можно такое представить в послепетровском 18 веке? А всё дело в том, что нельзя стать Самодержцем, если у народа нет веры в то, что царь - "настоящий". Эту ситуацию в европейских терминах "демократии" совершенно невозможно понять и объяснить.
При Самодержавии царь(монарх, президент, генсек) несёт ответственность только перед Богом, а потому никто из смертных не может на него "свалить" никакой ответственности. Царь - не одинокий герой, он опирается на Веру народа. Без Веры Самодержавие невозможно. Слом самодержавия всегда сопровождается кризисом веры и всегда приводит к тяжелейшему кризису всего государства.

С точки зрения политических институтов большевизма Сталинский режим - лишь временная концентрация власти в руках лидера одной из властных группировок в критической ситуации. Как только ситуация слегка нормализовалась, так произошла быстрая либерализация режима, в которой все группировки получили гораздо больше прав, в рамках существующей системы.
Сталинский режим - лишь демократия, адаптированная к условиям острой потребности в самодержавии.:)
Как только позволили обстоятельства, демократия опять начала своё разрушительное действие.

Но, с точки зрения восприятия власти народом, отношения "Сталин-народ" (равно как и сегодня "Путин-народ") очень быстро приняли привычную, исторически понятную и выверенную форму "самодержец-народ". И потому последовавшее вполне логичное, с точки зрения сложившейся верхушечной политической системы, "развенчание культа личности" было воспринято народом как новый слом самодержавия и привело к летальному кризису коммунистической веры.

Это форма правления сродни абсолютизму. Хотя в России само слово "самодержавие" в разные периоды истории имело отличия в толковании. Чаще всего его связывали с переводом греческого слова Αυτοκρατορία - "сам" (αὐτός) плюс "властвовать" (κρατέω). С наступлением Нового времени этим термином обозначается монархия неограниченная, "русская монархия", то есть - абсолютизм.

Историографы исследовали этот вопрос одновременно с установлением причин, по которым в нашей стране самодержавная монархия вылилась в эту всем известную форму правления. Ещё в XVI веке историки Москвы пытались объяснить, каким образом в стране появились "самодержательные" цари. Отведя эту роль русским самодержателям "под покровом старины", в далёкой древности они отыскали выведших родословное древо от кесаря римлян Августа наших первых правителей, которым такую власть даровала Византия. Самодержавная монархия утвердилась при Святом Владимире (Красное Солнышко) и Владимире Мономахе.

Первые упоминания

Впервые стали использовать это понятие относительно московских правителей при Иване Третьем, великом князе московском. Именно он начал титуловаться как господарь и самодержец всея Руси и Василий Тёмный назывались просто господарями всея Руси). Видимо Ивану Третьему это посоветовала его жена - Софья Палеолог, близкая родственница последнего императора Византии Константина XI. И действительно, с этой женитьбой появились основания притязать на преемственность наследия Восточного Римского (Ромейского) государства молодой Россией. Отсюда и пошла на Руси самодержавная монархия.

Получив независимость от ордынских ханов, Иван Третий перед другими государями теперь всегда сочетал эти два титула: царя и самодержца. Таким образом он подчёркивал собственный внешний суверенитет, то есть независимость от какого бы то ни было другого представителя власти. именовали себя точно так же, только, естественно, на греческом.

Это понятие до конца прояснил В. О. Ключевский: "Самодержавная монархия - это полная власть самодержца (автократа), который не зависит ни от одной из сторон внешней власти. Русский царь никому не платит дань и, таким образом, является сувереном".

С появлением на самодержавная монархия России значительно укрепилась, поскольку само понятие расширилось и теперь обозначало не только отношение к внешним сторонам правления, но и использовалось как неограниченная внутренняя власть, которая стала централизованной, уменьшив таким образом властные полномочия боярства.

Историко-политической доктриной Ключевского до сих пор пользуются специалисты в своих исследованиях, поскольку она наиболее методологически полно и широко трактует поставленный вопрос: почему Россия - самодержавная монархия. Даже Карамзин писал свою "Историю государства Российского", опираясь на видение исторической перспективы, унаследованное от историков XVI века.

Кавелин и Соловьёв

Однако лишь когда в исторических исследованиях появилась идея изучения развития всех сторон жизни всех слоёв общества, вопрос самодержавной монархии был поставлен методологически правильно. Впервые отметили такую необходимость К. Д. Кавелин и С. М. Соловьёв, определив главные моменты развития власти. Именно они прояснили, как происходило укрепление самодержавной монархии, обозначив этот процесс как вывод из формы родового быта в государственную единодержавную власть.

Например, на севере существовали особые условия политической жизни, при которых само существование образования было обязано только князьям. Южнее условия были несколько другими: распадался родовой быт, перейдя к государственности через вотчинность. Уже Андрей Боголюбский был неограниченным владельцем собственных имений. Это яркий тип вотчинника и полновластного хозяина. Именно тогда появились первые понятия о государе и подданстве, о самовластье и подручничестве.

Соловьёв в своих работах много написал о том, как происходило укрепление самодержавной монархии. Он указывает длинный ряд причин, которые вызвали появление единодержавия. Прежде всего, нужно отметить монгольское, византийское и прочие иноземные влияния. Объединению русских земель содействовали практически все классы населения: и земские люди, и бояре, и духовенство.

На северо-востоке появились новые крупные города, где господствовало вотчинное начало. Это тоже не могло не создать особых бытовых условий для появления самодержавной монархии в России. И, конечно, огромное значение имели личные качества правителей - московских князей.

За счёт раздробленности страна становилась особенно уязвимой. Войны и междоусобицы не прекращались. И во главе каждого войска практически всегда стоял князь. Они постепенно учились выходить из конфликтов посредством политических решений, успешно разрешая и свои планы. Именно они изменили историю, уничтожили монгольское иго, выстроили государство великое.

От Петра Первого

Самодержавная монархия - это абсолютная монархия. Но, несмотря на то, что уже во времена Петра Великого понятие русского самодержавия практически полностью отождествлялось с понятием европейского абсолютизма (сам термин этот у нас не прижился и не употреблялся никогда). Напротив, российская власть позиционировалась как православная самодержавная монархия. в Духовном регламенте уже в 1721 году написал, что власти самодержавной сам Бог повиноваться повелевает.

Когда появилось понятие суверенного государства, понятие самодержавия ещё более сузилось и обозначало только внутреннюю неограниченную власть, которая опиралась на её божественное происхождение (помазанник Божий). К суверенитету это уже переставало относиться, и последнее использование термина "самодержавие", которое подразумевало суверенитет, случилось при правлении Екатерины Великой.

Такое определение самодержавной монархии сохранялось до самого конца царского правления в России, то есть до февральской революции 1917 года: российский император был самодержцем, а государственный строй - самодержавием. Свержение самодержавной монархии в России в начале 20 века произошло по вполне понятным причинам: уже в XIX веке эту форму правления критики открыто называли властью самодуров и деспотов.

Чем же отличается самодержавие от абсолютизма? Когда между собой спорили западники и славянофилы ещё в начале XIX века, они выстроили несколько теорий, разводящих понятия самодержавия и абсолютизма. Остановимся подробнее.

Славянофилы противопоставляли раннее (допетровское) самодержавие с послепетровским. Последнее считали абсолютизмом бюрократического толка, вырожденной монархией. В то время как раннее самодержавие считали правильным, поскольку оно органически объединяло государя и народ.

Консерваторы (в том числе Л. Тихомиров) такое разделение не поддерживали, считая, что и послепетровская российская власть значительно отличается от абсолютизма. Умеренные либералы разделяли допетровское и послепетровское правление по принципу идейности: основа на божественности власти или на идее общего блага. В итоге, что такое самодержавная монархия, историки XIX века так и не определили, поскольку во мнениях не сошлись.

Костомаров, Леонтович и другие

У Н. И. Костомарова есть монография, где он попытался выявить соотношение понятий. Раннефеодальная и самодержавная монархия, по его мнению, развивались постепенно, но, в конце концов, получились полной заменой деспотизма орды. В XV веке, когда были уничтожены уделы, монархия уже должна была появиться. Причём власть была бы разделена между самодержцем и боярами.

Однако этого не случилось, но укрепилась самодержавная монархия. 11 класс подробно изучает этот период, но далеко не все школьники понимают, почему так произошло. У бояр отсутствовала сплочённость, они были слишком самонадеянны и эгоистичны. В таком случае очень легко прибрать власть к рукам сильному государю. Именно бояре упустили возможность создания конституционно-самодержавной монархии.

Профессор Ф. И. Леонтович нашёл массу заимствований, которые были внесены в политическую, общественную, административную жизнь русского государства из Ойратских уставов и Чингизовой Ясы. Монгольское право, как никакое другое, хорошо приживалось в русских законах. Это и положение, при котором государь является верховным собственником территории страны, это и закрепощение посадских и прикрепление крестьян, это и идея местничества и обязательной службы у служилого сословия, это и скопированные с монгольских палат московские приказы, и ещё очень и очень многое. Эти воззрения разделили Энгельман, Загоскин, Сергеевич и некоторые другие. А вот Забелин, Бестужев-Рюмин, Владимирский-Буданов, Соловьёв и ещё многие профессора по монгольскому игу такого значения не придавали, но выдвинули совершенно иные созидательные элементы на первый план.

По воле народа

Северо-восточная Русь объединилась под московским единодержавием благодаря тесному народному единству, которое стремилось мирно развивать свои промыслы. При правлении князей Юрьевичей посад даже вступил в борьбу с боярской дружинной силой и победил. Далее иго нарушило образовавшийся было правильный ход событий на пути объединения, а потом московские князья сделали очень правильный шаг, устроив народный завет о тишине и земском мире. Именно поэтому они и смогли оказаться во главе Руси, стремившейся к объединению.

Однако самодержавная монархия образовалась далеко не сразу. Народу было почти безразлично, что там творится в теремах княжеских, даже о правах своих и каких-либо вольностях народ не думал. Он находился в постоянных заботах о безопасности от сильных мира сего и о хлебе насущном.

Бояре долго играли решающую роль во власти. Однако Ивану Третьему на помощь пришли греки с итальянцами. Только с их подсказками царское самодержавие получило свою окончательную форму так скоро. Боярство - сила крамольная. Она ни народ, ни князя слушать не хотела, более того - земскому миру и тишине это был первый враг.

Таким образом заклеймили русских аристократов Костомаров и Леонтович. Однако немного позже историки это мнение оспорили. Бояре, по мнению Сергеевича и Ключевского, врагами объединения Руси вовсе не были. Напротив, они всеми силами помогали это сделать московским князьям. И Ключевский говорит о том, что неограниченного самодержавия на Руси в ту пору не было. Это была монархически-боярская власть. Случались даже столкновения монархов со своей аристократией, были попытки со стороны бояр полномочия московских властителей несколько ограничить.

Только в 1940 году прошла первая дискуссия в Академии наук, посвящённая вопросу определения государственного строя, который предшествовал абсолютной монархии Петра Великого. А ровно через 10 лет проблемы абсолютизма обсуждались в МГУ, на его историческом факультете. Обе дискуссии показали полную несхожесть в позициях историков. Специалистами по государству и праву понятия абсолютизма и самодержавия вообще не разделялись. Историки же различие видели и чаще всего эти понятия противопоставляли. И что значит самодержавная монархия для России сама по себе, учёные так и не договорились.

К разным периодам нашей истории они применяли одно и то же понятие с разным содержанием. Вторая половина XV века - окончание от золотоордынского хана, и только свергнувший татаро-монгольское иго Иван Третий назывался первым настоящим самодержцем. Первая четверть XVI века - самодержавие трактуется как единодержавие после ликвидации суверенных княжеств. И только при Иване Грозном, по мнению историков, самодержавие получает неограниченную власть государя, то есть неограниченную, самодержавную монархию, и даже сословно-представительная компонента монархии никак не противоречила неограниченности власти самодержца.

Феномен

Следующая дискуссия возникла в самом конце 1960-х годов. Она поставила на повестку вопрос о форме неограниченной монархии: не является ли она особой разновидностью абсолютной монархии, свойственной только нашему региону? Было установлено по ходу дискуссии, что по сравнению с европейским абсолютизмом наше самодержавие имело несколько характерных особенностей. Социальная опора - только дворянство, в то время как на западе монархи уже более опирались на появившийся класс буржуазии. Над правовыми методами управления господствовали неправовые, то есть личной волей монарх был наделён гораздо большей. Были мнения, что русское самодержавие является вариантом восточной деспотии. Словом, за 4 года, вплоть до 1972-го, термин "абсолютизм" определён не был.

Позже А. И. Фурсовым было предложено рассматривать в русском самодержавии феномен, который аналога в мировой истории не имеет. Отличия от восточной монархии слишком значительны: это ограничение традициями, ритуалами, обычаями и законом, не свойственные правителям на Руси. От западных их ничуть не меньше: власть даже самая абсолютная там ограничивалась правом, и даже если король имел право поменять закон, то он всё равно должен был закону подчиняться - пусть изменённому.

А на Руси было иначе. Русские самодержцы всегда стояли над законом, они могли требовать от других подчинения ему, но сами имели право уклоняться от следования, какой бы то ни было, букве закона. Однако самодержавная монархия развивалась и приобретала всё более европейские черты.

Конец XIX века

Теперь венценосные потомки самодержца Петра Великого были уже гораздо сильнее ограничены в своих действиях. Сложилась управленческая традиция, считавшаяся с факторами общественного мнения и определёнными законоположениями, которые касались не только области прерогатив династических, но и общего гражданского права. Монархом мог быть только православный из династии Романовых, состоящий в равнородном браке. Правитель был обязан по закону 1797 года при вступлении на престол назначить наследника.

Ограничивали самодержца и управленческая технология, и порядок издания законов. Отмена его распоряжений требовала особого законодательного акта. Царь не мог лишать жизни, имущества, чести, сословных привилегий. Он не имел права вводить новые налоги. Даже не мог никого облагодетельствовать просто так. Для всего необходимо было письменное распоряжение, которое оформлялось особым образом. Устное распоряжение монарха законом не являлось.

Имперская судьба

Вовсе не царь-модернизатор Пётр Великий, титуловавший Россию империей, сделал её таковой. По своей сути империей Россия стала гораздо раньше и, по мнению многих ученых, продолжает ею оставаться. Это продукт сложного и длительного исторического процесса, когда происходило становление, выживание, укрепление государства.

Имперская судьба нашей страны принципиально отличается от других. В общепринятом смысле Россия колониальной державой не являлась. Экспансия территорий происходила, но она не была мотивирована, как у западных стран, экономическими или финансовыми устремлениями, поисками рынков сбыта и сырья. Она не делила свои территории на колонии и метрополию. Напротив, экономические показатели практически всех "колоний" были гораздо выше, чем у исторического центра. Образование и медицина были всюду одинаковы. Здесь уместно вспомнить 1948 год, когда англичане покидали Индию, оставив там менее 1% грамотных аборигенов, причём не образованных, а просто знающих буквы.

Территориальную экспансию всегда диктовали безопасность и стратегические интересы - вот где главные факторы возникновения Российской империи. Причём войны происходили очень редко за обретение территорий. Всегда существовал натиск извне, да и теперь ещё существует. Статистика говорит, что в 16 веке мы воевали 43 года, в 17 - уже 48, а в 18 - все 56. XIX век был практически мирным - только 30 лет провела Россия на поле брани. На западе мы всегда воевали либо как союзники, вникая в чужие "семейные ссоры", либо отражали агрессию с запада. Ни на кого первыми не нападали никогда. Видимо сам факт появления таких огромных территорий, вне зависимости от средств, путей, причин формирования нашего государства, будет неизбежно и постоянно порождать проблемы, поскольку здесь говорит сама природа имперского существования.

Заложница истории

Если исследовать жизнь любой империи, обнаружатся сложные соотношения во взаимодействии и противодействии центростремительных и центробежных сил. В сильном государстве эти факторы минимальны. В России монархическая власть неизменно выступала как носитель, выразитель и реализатор только центростремительного начала. Отсюда и её политические прерогативы с вечным вопросом о стабильности имперской конструкции. Сама природа русского имперства не могла не препятствовать развитию региональной автономизации и полицентризма. И сама история сделала монархическую Россию своей заложницей.

Конституционно-самодержавная монархия была у нас невозможна лишь потому, что царская власть имела на то сакральное право, да и цари не были первыми среди равных - им равных не было. Они венчались с правлением, и это был мистический брак с целой огромной страной. Царские порфиры излучали свет небес. Для начала XX века в России самодержавная монархия не являлась архаикой даже отчасти. И сегодня такие настроения живы (вспомним Наталью "Няшу" Поклонскую). Это у нас в крови.

Либерально-правовой дух неизбежно сталкивается с религиозным мировоззрением, которое награждает самодержца особым ореолом, и ни один из прочих смертных никогда такого не удостоится. Все попытки реформировать верховную власть терпят поражение. Религиозный авторитет побеждает. Во всяком случае, к началу XX века от универсальности правового государства Россия была гораздо дальше, чем теперь.

Император Всероссийский , Императрица Всероссийская (рус. дореф. Императоръ Всероссійскій , Императрица Всероссійская ) - титул монарха Российской империи с 1721 по 1917 год.

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Титул Императора Всероссийского был введён при Петре I . После победы в Северной войне и подписании Ништадтского мирного договора в сентябре 1721 году Сенат и Синод решили преподнести Петру титул Императора Всероссийского со следующей формулировкой: «как обыкновенно от римского сената за знатные дела императоров их такие титулы публично им в дар приношены и на статутах для памяти в вечные роды подписываны » .

  Тем же актом Основные законы были дополнены положениями, «точнее разграничивающими область принадлежащей нам нераздельно власти верховного государственного управления от власти законодательной», описывающими полномочия монарха (ранее в этом не было необходимости ввиду неограниченного характера императорской власти, см. выше). Законодательную власть император теперь осуществлял «в единении с Государственным Советом и Государственною Думою» (ст. 7). Он утверждал законы, и без его утверждения никакой закон не мог иметь своего совершения (ст. 9); за императором закреплялось право законодательной инициативы - в отношении всех законов и исключительное в отношении пересмотра Основных законов (ст. 8). Исполнительная власть в стране («Власть управления во всем её объёме») всецело принадлежала императору, при этом в «верховном управлении» глава государства осуществлял её непосредственно, а в делах «управления подчиненного» определённая степень власти вверялась от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям (ст. 10). В порядке верховного управления император издавал, в соответствии с законами, указы «для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления», а также повеления, необходимые для исполнения законов.

  Император являлся верховным руководителем всех внешних сношений России с иностранными государствами и определял направление международной политики страны (ст. 12), объявлял войну и заключал мир, а равно договоры с иностранными государствами (ст. 13). Кроме того, император, согласно статье 14, являлся «державным вождём» российских Вооружённых Сил, ему принадлежало верховное начальствование над всеми сухопутными и морскими вооруженными силами Российского государства и исключительное право издания указов и повелений «до всего вообще относящегося до устройства вооруженных сил и обороны Российского государства», а также установление ограничений в отношении права жительства и приобретения недвижимого имущества в местностях, которые составляют крепостные районы и опорные пункты для армии и флота. Император объявлял местности на военном или исключительном положении (ст. 15). Ему же принадлежало право чеканки монеты и определение внешнего её вида (ст. 16).

  Согласно статье 17, император назначал и увольнял председателя и членов Совета министров, главноуправляющих отдельными частями, а также прочих должностных лиц, если для последних не установлено законом иного порядка назначения и увольнения. В отношении служащих император устанавливал ограничения, вызываемые требованиями государственной службы (ст. 18). Он жаловал государственные награды и права состояния, а также определял условия и порядок награждения государственными наградами (ст. 19).

  Император издавал непосредственно указы и повеления как в отношении его личных имуществ, так и в отношении государевых имуществ (закрепленных не за конкретным монархом, а за императором как главой государства; такие имущества, не могут быть завещаемы, поступать в раздел и подлежать иным видам отчуждения). Как те, так и другие имущества освобождались налогов и сборов (ст. 20). Как главе императорского дома, монарху принадлежали, согласно Учреждению о императорской фамилии, распоряжения по имуществам удельным; им же определялись устройство состоящих в ведении министра императорского двора учреждений и установлений, равно как порядок управления ими. (ст. 21).

  От имени императора осуществлялась судебная власть в государстве (ст. 22), ему же принадлежало право помилования «и вообще дарование милостей в случаях особых, не подходящих под действие общих законов, когда сим не нарушаются ничьи огражденные законом интересы и гражданские права» (ст. 23).

  Статья 23 Основных законов предусматривала скрепление указов и повелений императора председателем Совета министров или подлежащим министром либо главноуправляющим отдельной частью и обнародование их Правительствующим Сенатом .

  Государев титул

  Полный титул императора в начале XX века (ст. 37 осн. Зак.):

  «Божіею поспѣшествующею милостію, Мы , NN, Императоръ и Самодержецъ Всероссійскій, Московскій , Кіевскій , Владимірскій , Новгородскій ; Царь Казанскій , Царь Астраханскій , Царь Польскій , Царь Сибирскій , Царь Херсониса Таврическаго , Царь Грузинскій ; Государь Псковскій и Великій Князь Смоленскій , Литовскій ,